Перерождение [СИ] - Арика Блайдд

менялись, до неузнаваемости. И всё-таки Кайлу было трудно это понять. Ведь в отличие от Дейзи, он, как и Адриан, не был перерождённой душой. Его родители были Другими, а потому он сразу родился бессмертным, но и без знания о своей прошлой жизни. Таких, как он, называли «молодой душой».

— Я уже сказал, что это ничего не изменит, — тихо проговорил Кайл.

— Вы, наверное, помните младшую сестру Джордана, — вдруг сменил тему Джузеппе.

Помнит. Конечно же помнит.

— Она была невестой Альберта, но незадолго до свадьбы погибла. Э, постойте, не хоте ли вы сказать, что Дейзи и есть та неуклюжая девчонка?

Джузеппе лишь улыбнулся.

— Кто знает, — многозначно протянул он.

Джузеппе был одним из немногих, кто сразу мог определить, к какому клану принадлежит перерождённая душа. Это был редкий дар. Вот Аддингтон тоже был очень старой душой, но таким талантом не обладал. А Джузеппе благодаря этому мог добиться многого среди Других, если бы он сам не выбрал судьбу изгнанника. Иногда в бесконечной череде перерождений две души начинало связывать что-то большее, чем просто любовь или дружба. Что-то, где эти грани начинали стираться. А Джузеппе и Орэбелла волею судьбы всегда оказывались вместе, так или иначе. Вот только их семьи пребывали в вечном противостоянии друг с другом, а потому всегда находилась причина, которая не позволяла им быть вместе. И в этом перерождении они просто ушли из своих кланов, хотя и не отвергли Закон. Они стали просто изгнанниками. Среди Других на это мало кто решался, особенно сейчас, когда Отступники стали настолько сильны.

С того дня Дейзи сознательно избегала встреч с Адрианом, не зная, как теперь вести себя в его присутствии. И уж тем более боялась остаться с ним наедине. Впрочем, Адриан и сам не искал встреч с ней.

А ещё ей до сих пор не сказали, зачем привели сюда, и девушка начинала подозревать, что она попала к каким-то еретикам. Она ни у кого из обитателей замка не видела символа солнца, как и того, чтобы кто-то из них молился. Было ясно, что отсюда надо поскорее удирать. Только вот Адриан… Она же тогда его больше не увидит! Хотя не только это удерживало Дейзи в замке. Просто ей идти было некуда. Вернуться в таверну она не могла, девушка слишком боялась Блейка. А для того, чтобы сбежать, положившись на удачу, у Дейзи не хватало смелости. Ей казалось, что если она так сделает, то с ней обязательно произойдёт что-то плохое.

Но одним вечером всё изменилось. Она ещё днём заметила, что все стали вести себя очень странно, ни на минуту не оставляли её одну. А когда стемнело, за ней пришёл Джин-Хо. После того, как он проводил её в замок, Дейзи видела его лишь пару раз. Но он всегда держался сдержанно и отчуждённо. Так что девушка не решилась задать ему мучивший её вопрос, о том, что здесь всё-таки происходит. Джин-Хо привёл её в большой зал, где уже все собрались: и хозяин замка со своей молодой женой Елизаветой, и Адриан с Кайлом, и Орэбелла с Джузеппе, причём одеты они были в странные чёрные балахоны. Такие Дейзи видела лишь на церковных витражах, где был изображен суд над ведьмами и колдунами.

Как только девушка вошла в зал, взгляды всех присутствующих обратились к ней. Дейзи поёжилась. Значит они всё-таки еретики, даже хуже.

— Разрешение наконец получено, и мы можем приступать к ритуалу, — торжественно произнёс Аддингтон.

— К чему? — испуганно отступила на шаг девушка.

Не стоило ей так долго медлить в надежде, что все её подозрения — это просто глупость!

Дейзи провернулась к двери, но та за ней уже закрылась. Девушка стала испуганно озираться по сторонам, ища выход, без толку. Похитители обступили её — не сбежишь. В какой-то момент на глаза ей попался Адриан. Зря она ему доверилась. И не стоило ей в него влюбляться. Девушка опустила голову, словно признавая своё поражение.

— Ч-что вы хотите от меня? — пролепетала Дейзи, видя, как Аддингтон приближается к ней.

— Выпей, — произнёс тот, протягивая ей кубок с какой-то жидкостью.

Что это? Яд? А что, если она откажется? Но ведь насильно напоят.

— Не бойся. Это всего лишь вино, — улыбнулся хозяин замка, всовывая кубок ей в руку.

А может заехать ему этим кубком? Не выйдет. Он не достаточно тяжёлый, чтобы быть оружием. Да и не один Аддингтон тут. С остальными что делать? На них посуды не напасёшься…

Дейзи дрожащей рукой поднесла кубок к губам.

А может, не стоит? Но пахнет действительно вином.

И она сделала небольшой глоток.

В глазах девушки тут же потемнело, а ноги отказались ей служить. Она бы упала, но чьи-то руки вовремя подхватили её. Но чьи? Адриана или Кайла?

* * *

В их маленьком садике, что находился во дворе замка, как раз зацветали розы, когда Мелиса впервые встретила Кайла. Она не знала, по какой причине тот прибыл в замок, в конце концов, она никогда не вмешивалась в дела отца, сэра Роберта Стоуна. Да и это было совсем не важно. То время цветения роз заполнилось ей совсем по другой причине.

— Сэр Кайл… — Мелиса хотела произнести подходящее случаю приветствие.

— Можно и просто Кайл, — перебил её он, а потом солнечно улыбнулся, когда её отец нахмурился, и добавил: — Мои почётные родители всегда недолюбливали новомодный этикет Эгберта, и с тоской вспоминали старую Империю.

Мелиса была «молодой душой», не пережившей ещё ни одного перерождения, но и она знала, что в те древние времена никого сэрами и леди не звали.

— Тогда и вы зовите меня просто Мелисой, — улыбнулась в ответ она, игнорируя отца, который всё больше хмурился.

Кайл лишь рассмеялся.

Она никогда не встречала подобного ему человека. Кайл не был похож ни на её отца, ни на её брата Джордана, ни на его рыцарей. Даже от вечно весёлого сэра Энтони Бэнсона, что всегда заигрывал с дамами Элис и Бетти, он отличался. И уж тем более её жениха Альберта Лоусона не стоило с ним сравнивать. Кайл был похож на лучик света, пронзивший небосклон в пасмурный день.

И она впервые влюбилась. Влюбилась так, что всякий раз, стоило только ей увидеть Кайла, как всё начинало валиться у неё из рук. Мелиса постоянно злилась на себя из-за этого, называла себя глупой. Дочь Роберта, прозванного Смелым, не должна была теряться от того, что просто увидела мужчину. Но она поделать с собой ничего не могла, и потому ей только и